Сергей Сергеев,
главный нейрохирург Самары, заведующий нейрохирургическим отделением городской клинической больницы №1 им. Пирогова, член Европейской ассоциации спинальных хирургов, врач высшей категории:

У хирурга не должны дрожать руки. Если это происходит, то нужно просто уходить из профессии. Мне всегда помогает осознание того, что я это сделаю все равно лучше, чем кто-то другой.

Нет ничего хуже больного доктора

С самого детства он знал, что станет врачом. Ни о чем другом даже не мечтал. А еще никогда не жалел о своем выборе.
В настоящее время его часто называют доктором от Бога, очень талантливым, а иногда и гениальным. Сергей Сергеев владеет хирургическими технологиями, которым по-хорошему завидуют его западные коллеги.

Оксана ЕМЕЛИНА

-   Как начиналась биография главного нейрохирурга Самары?

-   В общем-то, ничего особенного. Родился в Душанбе. Через два года семья переехала в Самару (Куйбышев тогда еще). Прошел все пути становления от детского сада до медицинского института. Все обычно. Был в моей жизни довольно интересный этап, когда в течение семи лет я был военнослужащим.

-   Можно об этом поподробнее?

-   Со старшего лейтенанта дослужился до подполковника. Был главным военным нейрохирургом Приволжского военного округа, заведующим нейрохирургическим отделением военного госпиталя.

-   Чем отличается ваша работа во время военной службы от той, которую вы делаете сейчас?

-   Там такие же отделения, такие же подходы в лечении. Эта работа позволила мне в достаточно молодом возрасте стать заведующим отделением. Ответственность большая, работа интересная и сложная. Приходилось соответствовать.

-   Помните свою первую операцию?

-   Помню, что одна из первых операций оставила очень неприятные ощущения. Я тогда еще учился в институте и ассистировал при ампутации ноги. Хотелось понять, почему ситуация дошла до такой вот крайней меры. Но деваться тогда было некуда, нужно было человека спасать.
Другая операция – трепанация черепа, хирургическое вмешательство в ткани головного мозга. Конечно, внедряться в голову человека – это серьезно. Кажется, таким процессом может руководить только Господь Бог. Это – «на грани». Поскольку сознание человека – это что-то самому человеку мало подвластное. Тут ошибаться категорически запрещено. Одно неверное движение – и все. В самом начале своей практики я меньше задумывался об этом.

-   Вы переживаете во время операций?

-   Безусловно. Перед тем, как нейрохирург кладет клипсу на аневризму, его собственное артериальное давление довольно резко повышается. Как он справится с инструментом и манипуляцией? Если чуть-чуть, один миллиметр в сторону, клипса ляжет криво и...
Знаете, говорят, у каждого хирурга есть свое кладбище. Это не совсем правильно. Смертельно опасные заболевания существуют объективно. Риск при проведении ряда операций очень высок даже для сверхпроницательного и сверхопытного врача. Поэтому только ли на одного хирурга ложится ответственность за ускользнувший шанс на спасение пациента?

-   Если человек переживает, у него, как правило, дрожат руки. Как вы добиваетесь того, чтобы этого не было?

-   У хирурга руки не должны дрожать. Если это происходит, то нужно просто уходить из профессии. Мне всегда помогает осознание того, что я это сделаю все равно лучше, чем кто-то другой. И осознание этого придает дополнительные силы и уверенность в себе. Есть люди, которых ты, как потом понимаешь, буквально достал с того света.

-   Получается у вас дома полностью отключиться от работы?

-   Нет, конечно. Я же понимаю, что в любой момент может поступить срочный больной, которого нужно будет оперировать. Бывали в моей практике и такие случаи, когда два-три раза за ночь из дома на операцию вызывали.

-   А какой момент в работе для вас самый приятный?

-   Думаете, я скажу, что когда пациент выписывается из больницы и говорит «Спасибо, доктор»? Ну да, наверное. Самолюбие в хорошем смысле этого слова никогда не помешает.

-   В чем еще для вас заключается самолюбие?

-   Стараюсь сделать себя лучше. Правильно питаться, вести здоровый образ жизни. Я вот курить бросил пять лет назад. В бассейне плаваю. Нет ничего хуже больного доктора! Я всегда должен быть в форме, чтобы помочь большему количеству людей.

-   Когда вы решили, что станете врачом?

-   Я всегда об этом знал, с самого детства. У меня мама доктор, сестра. Никогда ни о чем другом даже и не думал. Не знаю почему, просто была такая уверенность.

-   Известно, что вы делаете уникальные операции, за которые возьмется не каждый специалист. И не в каждой больнице. Расскажите об этом.

-   Мы одними из первых в стране стали делать чрескожную вертебропластику. Это укрепление позвонка. Через укол в поврежденный позвонок вводят специальный костный цемент, который тут же застывает. Таким образом, если раньше человеку с переломом позвоночника нужно было около трех месяцев вести лежачий образ жизни, то здесь достаточно одного укола и пациент в тот же день чувствует себя здоровым.
Первую такую операцию мы провели четыре года назад. Примерно в это же время подобную методику стали применять врачи в Московском институте нейрохирургии им. Бурденко, а также в Петербургской военно-медицинской академии.
Первый случай вообще был просто фантастическим: сразу начали со сложного позвонка – второго грудного. У пациентки были сильнейшие боли. На Западе считается, что такого рода операции вообще делать нельзя, потому что это «высоко», опасно – рядом аорта и спинной мозг.  Сразу после процедуры все боли прошли.

-   Сколько людей вы таким образом пролечили за четыре года?

- Если говорить о какой-то статистике, то в Америке делается 85 тысяч подобных операций в год. В Англии – пять тысяч в год. В нашей стране таких операций проходит где-то 300-400. Из них в нашем лечебном учреждении – 150.

-   Есть у вас другие уникальные проекты?

-   Да, конечно. Например, трансплантация искусственного межпозвонкового диска в шейном отделе. Эта методика применяется, например, при грыжах диска. Раньше при удалении диска пациент три месяца был лежачим. Только потом постепенно его функции восстанавливались. Сейчас мы поднимаем больных уже практически в день операции. Искусственный диск позволяет восстановить функцию позвоночника в целом.Подобную операцию мы провели первыми в стране. На сегодняшний день я уже имею право обучать этой методике других хирургов.

-   Сколько таких операций вы уже сделали?

-   За год – 30 искусственных дисков. Это достаточно много даже для любой европейской клиники.
Операции прошли в Саратове, Кирове, Москве и Нижнем Новгороде.